Брат мой, враг мой - Страница 51

Марго сквозь слезы увидела его озабоченное лицо и испуганные ласковые глаза.

– Застегни мне платье, Кен, – прошептала она и, слабо улыбнувшись, добавила: – Как я уже просила.

Кен тоже тихо засмеялся.

– Вики и Дэви, наверное, беспокоятся.

– Вики чудесная девушка, Кен. Мне она страшно нравится.

Кен ничего не ответил, занявшись крючками. Марго умылась холодной водой, припудрила щеки и под глазами, потом накинула на плечи пальто и взяла в охапку коробки и свертки с рождественскими подарками, которыми нагрузил её Кен.

– Ты иди, – сказал он. – Я тебя догоню, вот только наведу здесь порядок.

Придерживая обеими руками пакеты, Марго дотянулась до Кена и чмокнула его в щеку. – Ну как, всё в порядке, Кен?

– Всё прекрасно, – ответил он. – Беги.

Марго вышла в зимнюю мглу и пошла было вверх по тропке, но, вспомнив о спокойствии Кена, вдруг встревожилась. В таких обстоятельствах спокойствие было для него так же необычно, как для неё слезы. Она заглянула в окно – Кен шагал взад и вперёд по комнате. Затем Марго увидела, как он взял чашку со стола, уже накрытого к утреннему завтраку, долго смотрел на неё, как бы стараясь разглядеть изъяны, и вдруг размахнулся и швырнул её на пол. Марго не знала, бежать ли к нему, или идти дальше. Поразмыслив, она решила, что лучше идти и предоставить Кена самому себе. Она с грустью подумала, что иного выхода, собственно, и нет.

Следующая неделя знаменовала собой начало нового года, и работа над электронно-лучевой трубкой стала заметно подвигаться. Кен трудился с молчаливой яростью, словно подвергая себя наказанию, и Дэви бывало нелегко угнаться за ним. Рабочий день Кена кончался, когда возвращалась Марго. Он ждал, пока она ляжет спать, потом прекращал работу и уходил в свою комнату. И всё время он ожесточенно и мрачно молчал. Если он видел, что работу над какой-либо деталью приходится временно приостановить из-за того, что ещё не получены нужные инструменты или оборудование, он сейчас же брался за другую деталь.

У Вики появилось обыкновение просиживать все вечера в мастерской. Сначала она приходила как бы в гости, потом, чтобы не сидеть сложа руки, стала по указке Дэви выполнять всякую несложную работу – полировать, сверлить или шлифовать. Она надевала брезентовый передник с выцветшей надписью «Саполио», а на короткие локоны натягивала старую студенческую фуражку Кена. Она называла её «моей фуражкой» и не могла приняться за дело, не нахлобучив её на макушку. Вики любила поговорить, возясь у тисков или подтачивая скошенный край пластины конденсатора, – она делала это тщательно и любовно, как маникюрша, отделывающая ногти своего возлюбленного, и время от времени останавливалась, мечтательно глядя в одну точку или критически рассматривая свою работу.

– Сегодня я кончила замечательную книгу, – заявляла Вики. В книжной лавке она читала Теодора Драйзера, Уорвика Дипинга, Зейн Грея, Ф.Скотт-Фитцджеральда, Уорнера Фабиана, Майкла Арлена, Синклера Льюиса, Рафаэля Сабатини и Джона Дос-Пассоса.

– Это до того интересно, – обычно начинала Вики, усаживаясь на высокую табуретку и оправляя юбку. Она держала напильники – «мои напильники» – в замшевом футляре и каждый вечер, прежде чем взяться за работу, чистила их металлической щеточкой. – Там говорится про одного человека… или одну женщину, одного графа, одного бродягу, одного светского джентльмена или одного дельца. Во всяком случае, это лицо встречало другое лицо, и начинался сюжет. Вики бывала так захвачена книгой, что, сама того не сознавая, как бы жила в мире, населенном её героями. Однажды, увлеченно рассказывая содержание романа Фитцджеральда, в котором фигурировали баснословно богатые люди, Вики упомянула о светском промахе, допущенном одним из действующих лиц.

– О господи, – сказал Дэви, задерживая шипящий паяльник в лужице расплавленного металла. – Надо же быть таким остолопом!

Вики молча посмотрела на него, потом рассмеялась.

– Ну ладно, вам не интересно слушать?

– Нет, почему же, мне хочется узнать, что было дальше. А тебе, Кен? Кен, тебе хочется?

– Я не слушал.

Дэви перехватил взгляд, который Вики устремила на отвернувшегося Кена. Голова её чуть склонилась набок, а в темных глазах появилось растерянное выражение, как у ребенка, чей лучший друг неожиданно перешел на сторону его мучителей.

– Продолжайте же, – сказал Дэви. На стыке проводов светились шарик расплавленного металла и капля припоя внизу. Дэви подергал провода, испытывая прочность спайки. – Она вошла в его дом и…

Вики озадаченно повернулась к нему. Потом взяла кусок наждачной бумаги и снова принялась рассказывать: – Ну, и увидела картину, а потом самым глупым образом…

«Жан-Кристоф» оказался настолько увлекательным, что Вики было не до работы. Вечер за вечером она сидела на табуретке, восторженно пересказывая прочитанное. Дэви подметил её привычку легонько пропускать пальцы сквозь волосы, подымая их над ухом, затем укладывать на место и приглаживать таким бесконечно нежным движением, что Дэви мог бы любоваться им целую вечность. Из-под волос виднелось маленькое, хорошо вылепленное ушко. Дэви казалось, что её нежная кожа должна быть очень ароматной. Когда ему приходилось тянуться в сторону Вики за каким-нибудь инструментом или куском проволоки, он как бы случайно придвигался возможно ближе, чтобы уловить теплый аромат, который имел право вдыхать лишь тот, кого она любила. Дэви наблюдал за ней с мрачным удовольствием, но взгляд его утрачивал оттенок грусти, как только Вики встречалась с ним глазами. В такие моменты к сердцу Дэви приливал сладкий ужас – ему казалось, будто она видит его насквозь и может обнаружить тайну, в которой он не хотел признаться даже самому себе.